Неравнодушная к участи своего предшественника, а именно прожженной жизни, от которой пахло цветами - не свежими - а давно сорванными и чахлыми, Куница по-началу ударилась в Веру. Потом, не найдя себя там, как это обычно и бывает с натурами, склонным к холодной романтичности, она ушла во Знание. Со Знанием пришло Отчуждение, а с ним и Корысть. Куница, как представительница альтруистичного труда, с мыслями о своем благополучии была на "Вы". А потом, после нескольких лун здравого одиночества, не считая бывалых непосед и больных голодом, которым она уже никак не могла помочь, ситуация исправилась. Её посещали разные мысли - то хотелось уйти и жить подальше от лагеря, чтобы навещали ее лишь по делам целительским, то грели ее взгляды тех, кто ей верил и доверял. Границы этого доверия ею еще были не исследованы, но грешно желанны. Ей, как пастырю, виделось будущее характера, скажем прямо, смелого. Куница знавала не многое, но предводители, контролируемые их глашатаями - это дело обычное, а вот целители в племенной политике мелькали редко. Было ли это из-за аскетичности духа или от того, что врачеватели и так устроились хорошо - не ясно. Кошка разрывалась между двумя берегами - от крайности в крайность. Впрочем, такие мысли посещали ее временами отдыха да перед сном и только. В остальное время голова гудела от разговоров и повторений изученного.

День только занимался, а делать было почти нечего. Куница всегда оставляла время на утренние процедуры, а затем проверяла собранные травы. Если бы было можно, она бы вела учет. Но не нашлось бы столько листьев да палок, чтобы кошка смогла перенести упорядочность в ее голове в мир реальный. После Куница пропускала завтрак и выходила на поляну, наблюдая первые пары учеников и наставников, отправляющихся на тренировки. И ей бы тоже не помешало обзавестись учеником. Она еще не чувствовала сильную нужду в одном, но уже ощущала его отсутствие. Возможно, дело было в сломанном материнском инстинкте; окруженная озабоченными королевами и полоумными котятами, она разом возненавидела и королев, и котят. Здраво и предосудительно Куница знала, что семью создать она не может в любом случае. Конечно, порой она замечала за собой невольную слабость к мыслям о верном плече друга, но подобные желания рождались и умирали стремительно. В конечном итоге, целительница видела лишь один смысл в продолжении рода - передачу собственных знаний. И такое ей предназначалось наставничеством да помыканием. Всему свое время.

Так она и сидела чуть поодаль от своей палатки, пуша шерсть от прохлады скал и предвкушая очередной день. Делать, как и прежде, было нечего.

И первые охотники начали возвращаться, внося свою долю осознанного рабства в казну племени. Куница зевала, задумчиво выбирая меньшее из зол - рябчика или куропатку? Но ветер принес другие жертвы; Лунолик шел, да что уж там, полз и падал, словно опьяневшая от маковых зерен королева. Целительница привстала, готовая подставить молодому воителю плечо, но сознание уже подвело его. На слабо греющем солнце блестела белая шерсть. "Да чтоб вас, - гремела про себя Куница, - В ночь советов да такого мышеголового мне послать. Не хотите меня видеть? Не хотите со мной говорить?". Схватив Лунолика за холку, целительница пыталась переместить его на подстилку. Она гневалась и тащила, тащила и гневалась. Вот бы кто помог! Но немногочисленный лагерь словно вымер, оставив ее нянчиться с горе-калекой да бесноватыми котятами, которые, слава предкам, не бегали под ногами.

Куница была из стойких. Ей хоть распоротый живот покажи - не отвернется, не испугается, не поддастся рвоте. А тут перелом - странно изогнутая лапа, как те небольшие прутики, что воители приносят котятам на растерзание. Куница осторожно вылизала травмированную конечность, пытаясь прощупать поврежденную кость и очищая от пыли. За свое целительство она повидала немного переломов, но страшных, после которых коты остаются калеками, еще нет. И Лунолик тоже будет ходить. Кошка вытащила чуть более плотную паутину из своих запасов, недоверчиво покосившись на остатки. "Хорошо, что его угораздило лапы ломать во время Юных Листьев, а то бы все Голые Деревья без паутины почти зимовали," - Куница присела и, проверив, что лапа в нужном ей положении, принялась замачивать паутину. Когда она была еще ученицей, ей никогда не давалось это нехитрое дело с разу. То она сильно перекусит, разорвав небольшие ниточки, то не вовремя наложит, от чего "паутинный компресс" превратится в кашицу. И ведь наставник ей не говорил, что секрет в количестве паутины, которую нужно слегка перекатывать во рту, порой приоткрывая его, но ни в коем разе не используя зубы. "Противный старикашка."

Она накладывала мокрую паутину, которая, высыхая, становилась крепкой защитой, слоем за слоем. Слоем за слоем она понимала, что ей не на кого его оставить. Куница морщилась, готовая от безысходности выйти на поляну и взвыть, выбрать любого пропащего ученика и назвать его своим протеже - это же надо! Целительница вздохнула, оглядев проделанную работу и вернулась обратно к травам, выискивая маковые семечки на тот случай, если Лунолик проснется с болью.

Но тот спал, а Куница невольно вернулась к мыслям о еде, так что к горсти семечек прибавилась половинка кролика.  Опять же, на случай, если Лунолик проснется с болью... и голодный.

→ озеро

Отредактировано Куница (Jun 3 2017 14:28:00)